V.D. Shevchenko
Samara State University

FRAGMENTS OF FICTION WITHIN A FRAMEWORK OF THE MEDIA DISCOURSE

The paper is devoted to the problem of interrelations between various types of discourse. The author analyzes the role of fragments of fiction within a framework of the modern media discourse.

Внимание многих исследователей в последнее время привлекает проблема взаимоотношений между различными типами дискурса. Фрагмент иного дискурса в составе принимающего выполняет ряд важных функций; подобные включения приводят к изменениям на разных уровнях в структурах фрагментов взаимодействующих дискурсов.
Рассмотрим пример, в котором мы сталкиваемся с линейным включением фрагмента высказывания из художественного текста в структуру публицистического:

In “Romeo and Juliet” William Shakespeare describes “the powerful grace that lies in herbs.” It was becoming clear to me that plants’ powerful arsenal of bioactive substances – compounds that affect living cells – can be of significant value in waging war against human ailments.
(National Geographic, April 2000, p. 108)
Особенности формы и содержания взаимодействующих текстов обусловлены целями, стоящими перед коммуникантами в разных типах дискурса. Принимающий текст относится к научно-популярному поджанру публицистики, поскольку обладает такими его особенностями, как повествование, заменяющее описание и сообщение, присущие научным текстам, фактуальная модальность, проявляющаяся во внимании к конкретным фактам действительности. Кроме того, для него, как и для других научно-популярных текстов, не важна абстракция и обобщение, однако чрезвычайно актуальны темпоральные характеристики, соотнесенность действий, процессов и состояний на временно?й шкале, а не причинно-следственной [Аликаев, Аликаева 2007: 98]. Поскольку принимающий текст создан на стыке научного и публицистического дискурсов, одной из целей общения, стоящих перед журналистом, является отражение процесса вывода нового знания о предмете, явлении, их свойствах и качествах [Аликаев 1999: 60-68].
На наш взгляд, в данном случае мы имеем дело с характерологическим типом интерференции дискурсов, поскольку целью включения фрагмента художественного дискурса в состав публицистического является выделение такого важного аспекта, как свойства объектов окружающей действительности. В частности, перед автором статьи стоит цель подчеркнуть определенную характеристику референтов, а именно – лекарственные свойства растений, применяемых при лечении различных заболеваний.
Для того чтобы выделить данную характеристику референта, продемонстрировать реципиенту ее значимость, автор использует фрагмент художественного дискурса, в котором эта же характеристика, связанная с сюжетом произведения, подчеркивается при помощи слов одного из персонажей – монаха Лоренцо. Подобная организация контекста формально выделяет особенно важные элементы содержания [Арнольд 2008: 47]. Взаимодействие включенного фрагмента и принимающего текста приводит к выдвижению на первый план смысла об особых свойствах растений.
Как пишет П.Х. Тороп, «текст, представленный какой-то своей частью в другом тексте, становится тем самым описывающим текстом, метатекстом» [Тороп 1981: 39]. Знания о содержании произведения-источника и собственные впечатления читателя о нем также дополнительно выделяют этот смысл. Таким образом, автор научно-популярной публицистической статьи оказывает воздействие на сознание реципиента, обращая его внимание на такой аспект, как свойства, характеристики объектов окружающей действительности.
В рассматриваемом случае характеристика референта подчеркивается путем сопоставления фрагментов двух разных дискурсов, в рамках которых перед участниками коммуникации стоят разные цели, поэтому существуют различия между языковыми средствами, используемыми для ее выделения в разных дискурсах. Так, в принимающем публицистическом дискурсе существенные с научной точки зрения признаки изучаемого предмета [Карасик 2004: 347], в частности, биологические свойства референтов, обозначаются при помощи научной терминологии (bioactive substances, compounds, living cells), использование которой помогает автору отразить процесс вывода нового научного знания о свойствах, качествах, внутренних механизмах и физических составляющих объектов окружающей действительности. Во включенном фрагменте художественного дискурса данная характеристика передается посредством необычного сочетания лексических единиц (powerful grace), присущего поэтическому произведению. Особенности формы фрагмента включенного поэтического произведения указывают на действующие в художественном дискурсе правила [Тодоров 2001: 388], определяемые целью художественного освоения мира, стоящей перед участниками коммуникации.
Таким образом, одно и то же свойство объекта рассматривается через призму восприятия ее разными коммуникантами и выделяется посредством разных языковых средств в соответствии со спецификой коммуникации и деятельности, осуществляемой в определенной сфере социальной жизни. Л. Филлипс и М.В. Йоргенсен определяют дискурс как особый способ общения, понимания и представления окружающего мира (или какого-то аспекта мира) [Филлипс, Йоргенсен 2004: 15-20], поэтому каждый из взаимодействующих дискурсов использует свой особый языковой способ выделения данных свойств, обусловленный целями, стоящими перед коммуникантами в определенном типе дискурса.
Возможность взглянуть на свойство объекта с позиций участников разных социокультурных ситуаций общения подчеркивает контраст между научным и художественным типами мышления, доминирующими в разных дискурсах, контраст между разными способами понимания и представления определенного аспекта действительности. Как пишет В.А. Кухаренко, «и ученый, и художник наблюдают идентичные факты действительности. Первый отталкивается от серии фактов, обобщает их и в своих рассуждениях отвлекается от единичного, оперируя лишь обобщениями, абстракциями. Второй, наоборот, пристально изучает единичное, угадывая в нем представителя общего. Абстрагированный научный вывод применим ко всем частным случаям, отвечающим выведенным обобщенным характеристикам. Индивидуальный художественный образ реализует конкретное проявление общего. Вывод о единстве частного и общего, о проявлении общего в частном, завершающий и научное, и художественное познание мира, осуществляется в научном и художественном мышлении разными путями, с противоположных сторон» [Кухаренко 1978: 13]. Включение фрагмента иного дискурса и актуализация знаний о нем дает возможность проследить, как в разных типах дискурса участники приходят к выводу о единстве частного и общего, говоря о свойствах объектов окружающей действительности.
Следует отметить, что данное свойство референта заимствуется у реального мира и используется для описания возможного мира произведения, т.е. в дискурсе, интенсионалы которого не обязательно имеют экстенсионалы в актуальном мире [Степанов 2001: 22]. Дж. Р. Сёрль по этому поводу пишет, что иногда автор художественного произведения включает в него высказывания, которые не являются вымышленными [Searle 1979: 73-74]. Истинное высказывание, взятое из поэтического произведения, является связующим звеном между мирами: будучи включенным в текст, соотносящийся с реальным миром, оно все же является знаком возможного мира произведения-источника. Демонстрируя, что определенное свойство объекта остается неизменным и в реальном, и в возможном мирах, автор публицистической статьи, таким образом, фиксирует на нем внимание реципиента. Таким образом, свойство объекта является одной из значимых составляющих предметно-референтных ситуаций, к которым относятся взаимодействующие тексты.
Дискурсы отличаются друг от друга предметно-референтными ситуациями, модели которых реализуются в текстах. Как правило, ситуации научно-популярного (публицистического) дискурса связаны с процессом поиска нового знания об окружающей субъекта действительности; ситуации художественного дискурса в основном связаны с развитием отношений между людьми. Однако в этих разных ситуациях, которые сополагаются благодаря взаимодействию текстов, в их моделях доминантным оказывается такой компонент, как свойство объекта. В ситуации научно-популярного (публицистического) дискурса данный компонент доминантным являлся изначально, т.к. она связана с поиском нового знания именно о свойствах растений. Из поэтического текста автором намеренно был выбран фрагмент, в котором эта составляющая ситуации также является доминантной.
В другом примере фрагменты высказываний из художественных произведений также включаются автором в структуру научно-популярного текста с целью выделения специфических свойств референта. Выделение одних и тех же свойств происходит при помощи комбинирования в рамках принимающего текста языковых средств, характерных для определенной сферы социальной жизни и отражающих особенности понимания данных свойств разными индивидами – участниками соответствующих социокультурных ситуаций общения:

Birds do it, bees do it, and, in a departure from the Cole Porter song lyrics, even fruit flies appear to do it. Humans certainly do it. The subject is not love, but sleep. Shakespeare’s Macbeth said it “knits up the raveled sleave of care” and was the “balm of hurt minds, great nature’s second course, chief nourisher in life’s feast.” Cervantes’s Sancho Panza sang its praises as “the food that cures all hunger, the water that quenches all thirst, the fire that warms the cold, the cold that cools the heart … the balancing weight that levels the shepherd with the king, and the simple with the wise.”
The simple and the wise have long contemplated two related questions: What is sleep, and why do we need it? An obvious answer to the latter is that adequate sleep is necessary to stay alert and awake. That response, however, dodges the issue and is the equivalent of saying that you eat to keep from being hungry or breathe to ward off feelings of suffocation. The real function of eating is to supply nutrients, and the function of breathing is to take in oxygen and expel carbon dioxide.
(Scientific American, November 2003, p. 72)

В анализируемой статье, представляющей собой фрагмент научно-популярного (публицистического) дискурса, перед автором стоит цель информировать читателей о последних научных исследованиях в области изучения сна человека, донести до реципиентов научно обоснованную информацию о некоторых свойствах сна путем объяснения его физиологических механизмов. С целью выделения такой характеристики референта, как полезные свойства сна, автор статьи включает в ее состав фрагменты художественных произведений.
По мнению В.И. Карасика, лексическое оформление художественного произведения связано с поисками наиболее адекватных авторскому замыслу образов [Карасик 2004: 347]. Авторы художественных произведений стремятся подчеркнуть данные свойства сна посредством метафор. В рассматриваемом примере мы сталкиваемся с рядом метафорически употребленных слов, создающих несколько ярких образов. В каждом случае происходит наложение одного ментального образа на другой, признаков одного объекта на другой, при котором выявляется важная черта второго [Масленникова 1999: 94-102; Арнольд 2002: 124]. Сон отождествляется с лекарством, пищей, водой, огнем, прохладой и т.п. на основании присущей всем этим вещам способности удовлетворять основные физиологические потребности человека, приносить пользу организму. Так автором научно-популярной статьи подчеркивается эта важная черта. Во фрагменте одного из высказываний сон отождествляется с противоположными объектами (fire : : cold), но их всех объединяет положительное воздействие, которое оказывают обозначающие в определенных ситуациях, ассоциируемых с областью-источником [Lakoff, Johnson 1980]. Использование в рамках метафорической номинации различных, в том числе и противоположных, обозначающих способствует более экспрессивной передаче характеристики референта.
К элементам двоякого толкования, т.е. лексическим единицам, имеющим существенное значение для понимания метафоры [Белоус 2006: 117], относятся такие слова, как life, heart. Данные элементы могут относиться как к прямому, так и к метафорическому описанию ситуации; использование их в одном контексте с метафорами помогает подчеркнуть значимость сна для референтов, с которыми соотносятся данные знаки. Другие элементы двоякого толкования (shepherd, king, the simple, the wise) помогают реципиенту создать собирательный образ человека в целом вне зависимости от его положения в обществе, уровня интеллекта и т.п., а также обратить внимание на его определенную физиологическую потребность. Таким образом, элементы двоякого толкования служат в качестве связующего звена между обозначающим и обозначаемым. Как пишет Л.С. Белоус, они «имеют особое значение в создании связности текста, так как принадлежат одновременно двум смысловым планам – буквальному и метафорическому и тем самым объединяют, «спаивают» текст» [Белоус 2006: 119].
Следует отметить, что место иных дискурсивных включений в структуре принимающего дискурса также помогает выделить основные моменты содержания. Автор согласно своей интенции выделяет доминантную характеристику референта (свойство объекта окружающей действительности), что приводит к необходимости выдвижения определенного смысла в структуре содержания текста. Это достигается посредством помещения интекста в сильную позицию принимающего текста, т.е. в начало научно-популярной статьи, что сразу же фиксирует на нем внимание читателя, дополнительно выделяет его.
В последующем тексте статьи главная характеристика сна – его свойство удовлетворять одну из основных физиологических потребностей человека, приносить пользу организму – косвенно передается автором путем упоминания об открытых в ходе научных экспериментов последствиях для здоровья и жизни, к которым может привести недостаток сна: “One approach to investigating the function of sleep is to see what physiological and behavioral changes result from a lack of it. More than a decade ago it was found that total sleep deprivation in rats leads to death. These animals show weight loss despite greatly increased food consumption, suggesting excessive heat loss. The animals die, for reasons yet to be explained, within 10 to 20 days, faster than if they were totally deprived of food but slept normally. In humans, a very rare degenerative brain disease called fatal familial insomnia leads to death after several months. <…> Sleep deprivation studies in humans have found that sleepiness increases with even small reductions in nightly sleep times. Being sleepy while driving or doing other activities that require continuous vigilance is as dangerous as consuming alcohol prior to those tasks. <…> Researchers employing sleep deprivation to study sleep function are therefore quickly confronted with the difficulty of distinguishing the effects of stress from those of sleep loss. <…> Last year my group at the University of California at Los Angeles observed what we believe to be the first evidence for brain cell damage, in rats, occurring as a direct result of sleep deprivation. This finding supports the idea that non-REM sleep wards off metabolic harm. <…> Old ideas that REM sleep deprivation led to insanity have been convincingly disproved (although studies show that depriving someone of sleep, for example by prodding him or her awake repeatedly, can definitely cause irritability). In fact, REM sleep derivation can actually alleviate clinical depression. The mechanism for this phenomenon is unclear, but one suggestion is that the deprivation mimics the effects of SSRI antidepressants: because the normal decrease in monoamines during REM does not occur, the synaptic concentration of neurotransmitters that are depleted in depressed individual increases” (Ibid., p. 74-76). В данном фрагменте элементы содержания, касающиеся такой характеристики референта, как полезные свойства, выдвигаются на первый план при помощи языковых средств, используемых в процессе коммуникации в сфере научной деятельности (to ward off metabolic harm, the synaptic concentration of neurotransmitters и т.п.), поскольку цель журналиста заключается в передаче информации об открытиях в данной сфере. В данном случае, как и в предыдущем примере, одно и то же свойство референта по-разному представляется в разных типах дискурса в зависимости от существующей в том или ином типе дискурса дискурсивной практики, которую Н. Фэркло определяет как процессы, касающиеся продуцирования и восприятия текста [Fairclough 1992].
Фрагмент иного дискурса также может включаться в состав принимающего публицистического дискурса с целью соотнесения разных предметно-референтных ситуаций, к которым относятся включенный и принимающий тексты, выделения в них общих элементов. Рассмотрим одну из таких статей, речь в которой идет о пьесе У. Шекспира «Бесплодные усилия любви», поставленной впервые за долгие годы в театре Кабула – столице истерзанного многолетней войной Афганистана. Рассказывая о постановке, автор статьи включает в статью фрагмент самой пьесы. Названием статьи также служит высказывание одного из персонажей пьесы (Why, all delights are vain). Цитата, выбранная в качестве названия статьи, обладает некоторыми особенностями: помимо передачи сжатой информации о содержании, она подсказывает реципиенту, что основная тема статьи связана с художественным произведением. Высказывание применяется к новой – современной ситуации, которая наполняет его новым смыслом, отличным от того, который вкладывал в него автор пьесы, следовательно, в данном случае, как и в большинстве случаев использования цитат, «сообщение оказывается некой пустой формой, которой могут быть приписаны самые разнообразные значения» [Эко 2004: 92].
Рассмотрим фрагмент статьи:

In Afghanistan as in Shakespeare’s comedies, the future is less rosily settled than it may seem. As it is said in “Love’s Labour’s Lost”: “Worthies away! The scene begins to cloud.”
(The Economist, September 10th 2005, p. 82)

Краткий фрагмент пьесы, включенный в текст публицистической статьи, придает ему грозную тональность. В результате включения происходит сопоставление ситуаций из реального и возможного миров. Участниками современной предметно-референтной ситуации являются не только режиссер, актеры, принявшие участие в постановке, зрители, но и представители афганского общества, иностранцы, работающие в Афганистане, поскольку в статье речь идет в том числе и об их взглядах на будущее страны. Автор статьи стремится подчеркнуть один из компонентов современной предметно-референтной ситуации – определенную характеристику участников, а именно: их морально-психологическое состояние (тревожные ожидания, страх перед будущим), совпадающее с эмоциональным состоянием участников литературной ситуации – персонажей пьесы. Данное состояние является общим, объединяющим разные описываемые предметно-референтные ситуации элементом, который становится доминантной составляющей, выделяемой согласно авторской интенции при помощи интекста.
Данный аспект действительности эксплицитно выражается в принимающем публицистическом тексте при помощи следующих языковых средств: “As in Shakespeare’s comedies as in life joy is tinged with sorrow. And nowhere more than in Afghanistan, where international efforts to heal the broken country are dogged by grief, after a quarter-century of war, and fear of what may be to come when the peacekeepers depart. The wonderful production of “Love’s Labour’s Lost” that has been running in Kabul-Afghanistan’s first professional theatre since the fighting began – reflected this hard truth” (Ibid., p. 82). Интекст имплицитно передает данное состояние, поскольку называет лишь причину и действия, предпринимаемые субъектами в этом состоянии.
Следует отметить, что некоторые элементы литературной ситуации также совпадают с элементами описываемой современной ситуации; таким образом средства интекста подчеркивают их. Этими элементами являются, как уже отмечалось, действия участников (покидание места событий – Worthies away!) и причина этих действий – плохая новость, передаваемая в интексте при помощи глагола to cloud. В принимающем тексте данные составляющие современной ситуации передаются при помощи следующих средств: “But with America planning to withdraw many of its 18,000 troops next year, the presence of interested foreigners may diminish” (Ibid., p. 82).
Как пишет Ю.М. Лотман, «соположение разнородных элементов – широко применяемое в искусстве средство» [Лотман 2005: 332]. Подобно монтажу – соположению разнородных элементов киноязыка – включение фрагмента пьесы в текст публицистической статьи ведет к сопоставлению разных ситуаций, когда одна ситуация рассматривается через призму другой на основе объединяющих их элементов. По мнению Ю.М. Лотмана, «это сопоставление порождает некоторый третий смысл» [Там же: 335], когда представители иностранных государств, работающие в Афганистане, отождествляются с героями представления (worthies), а сама страна – со сценической площадкой (scene). На наш взгляд, этот третий смысл появляется в результате последующего соединения ситуаций в сознании благодаря мыслительным процессам, вызванным взаимодействием текстов.
Взаимодействие фрагментов разных дискурсов соответствует схеме сопоставления элементов, предложенной Ю.М. Лотманом. По его мнению, это сопоставление может быть двух родов: «1. Оба сопоставляемых элемента на семантическом или логическом уровнях отождествляются, про них можно сказать: «Это одно и то же». Однако, представляя один и тот же денотат (объект, явление, вещь из мира внетекстовой действительности), они дают его в различных модусах; 2. Оба сопоставляемых элемента представляют различные денотаты в одинаковых модусах» [Лотман 2005: 333]. Мы полагаем, что в подобных случаях имеет место эффект двойного видения, также имеющий две основные разновидности в рамках процесса интерференции дискурсов. Он возникает:
• либо когда одни и те же события, ситуации или объекты рассматриваются сквозь призму восприятия их разными индивидами – участниками различных социокультурных ситуаций общения, подчеркивающими их доминантные составляющие. При этом специфика коммуникации в данной социокультурной ситуации (цели общения, характеристики участников коммуникации, а также деятельность участников в данной сфере социальной жизни и т.п.) требует передачи определенного содержания, связанного с предметом речи, что, в свою очередь, приводит к созданию текста с определенными жанровыми характеристиками;
• либо когда одно событие, ситуация или объект рассматривается сквозь призму совершенно другого события, ситуации, объекта; при этом в их когнитивных моделях выделяются схожие составляющие, являющиеся доминантными для субъекта.

Библиографический список

1. Аликаев Р.С. Язык науки в парадигме современной лингвистики. – Нальчик: Эль-Фа, 1999.
2. Аликаев Р.С., Аликаева М.Р. Стилистические характеристики и композиционная структура научного текста//Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики: Сборник научных трудов. Вып. IX / Под ред. докт. филол. наук Т.Ю. Тамерьян; Сев.-Осет. гос. ун-т. Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2007. – С. 89-98.
3. Арнольд И.В. Жизнь и наука: Воспоминания и научные труды / Отв. редакторы: проф. А.В. Зеленщиков, проф. А.А. Масленникова, канд. филол. наук Н.В. Аксенова. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008.
4. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык: Учебник для вузов. – 5-е изд., испр. и доп. – М.: Флинта: Наука, 2002.
5. Белоус Л.С. Развернутая метафора//Метафоры языка и метафоры в языке / А.И. Варшавская, А.А. Масленникова, Е.С. Петрова и др.; Под ред. А.В. Зеленщикова, А.А. Масленниковой. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. – С. 110-131.
6. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. – М.: Гнозис, 2004.
7. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. – Л.: «Просвещение», 1978.
8. Лотман Ю.М. Об искусстве. – Санкт-Петербург: «Искусство-СПБ», 2005.
9. Масленникова, А.А. Лингвистическая интерпретация скрытых смыслов. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.
10. Степанов Ю.С. В мире семиотики//Семиотика: Антология / Сост. Ю.С. Степанов. Изд. 2-е, испр. и доп. – М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. – С. 5-42.
11. Тодоров Ц. Понятие литературы//Семиотика: Антология / Сост. Ю.С. Степанов. Изд. 2-е, испр. и доп. – М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. – С. 376-391.
12. Тороп П.Х. Проблема интекста//Текст в тексте. Труды по знаковым системам XIV. Ученые записки Тартуского гос. ун-та. – Тарту, 1981. – С. 33-44.
13. Филлипс Л.Д., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод / Пер. с англ. – Харьков: Изд-во Гуманитарный Центр, 2004.
14. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / Перев. с итал. В.Г. Резник и А.Г. Погоняйло. – СПб.: «Симпозиум», 2004.
15. Fairclough N. Discourse and Social Change. Cambridge: Polity Press, 1992.
16. Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live by. Chicago; London, 1980.
17. Searle J.R. Expression and meaning. Studies in the Theory of Speech Acts. Cambridge University Press, 1979.