С Элеонорой Андреевной Максимовой я познакомилась летом 1974 г., когда в Куйбышевском университете под ее руководством был сделан первый набор студентов (25 человек) на специальность “Английская филология”.
Как перспективно мыслящий человек, она сразу же озаботилась тем, кто же будет читать лекции по теоретическим курсам и руководить научными работами студентов. Для решения этих проблем она отправилась в родной ей Ленинградский университет, в котором закончила филологический факультет, двухгодичные Высшие педагогические курсы и аспирантуру, защитив в 1973 г. кандидатскую диссертацию “Структура педагогического знания учителя английского языка”. В Ленинграде мы и познакомились – я в это время была аспиранткой второго курса, и Элеонора Андреевна в течение 1,5 лет очно и заочно с присущей ей энергией убеждала меня в преимуществах работы на спецкафедре, да еще и в молодом вузе. Я вняла ее доводам и, разослав автореферат диссертации, приехала в Куйбышев.
С Э.А.Максимовой я не только работала рядом, но и постоянно училась у нее. Она была очень профессиональным и требовательным педагогом, но за кажущейся внешней строгостью проступали отзывчивость и забота о студентах, доброе чувство юмора и самоиронии.
В должности заместителя декана Э.А.Максимова проявила себя прекрасным организатором: она составляла логичные и рациональные расписания занятий и полностью владела ситуацией. Она знала, кто из студентов действительно болен, а кто прогуливает, и умела достучаться до совести каждого лентяя.
Мы, молодые преподаватели, учились у Элеоноры Андреевны преданности своему делу и чувству ответственности за качество своей работы.
Э.П.Васильева, к.ф.н., доц.

В 1985 г. я и мои товарищи впервые вошли в аудитории университета. Закончилось экзаменационное лето, началась новая, студенческая жизнь. Самая первая пара в моей жизни - урок Э.А.Максимовой, ОИЯ. Прозвенел звонок, и в аудиторию вошла … настоящая пожилая английская леди, в очках, с настоящим британским clipped accent, с прической, которую несколько позже мы все увидим у Маргарет Тэтчер. Эта леди с неизменной вежливой улыбкой оказалась воистину железной – безукоризненно вежливо, но непреклонно она заставляла нас твердить английские звуки, которые почему-то не желали произноситься так, как надо, и интонационные модели, которые тоже пелись и плыли, что “было совершенно не по-английски.” Никогда не забуду вечеров, прошедших под звуки
Cat – kettle
Dog – dock
Tom! No answer… и т.д.
Элеонора Андреевна умела добиваться своего. Как-то раз, выходя из корпуса после очередного раунда фонетических упражнений, моя подруга увидела серого кота возле столовой, остановилась и с неподражаемым английским прононсом, с аспирацией и с нужной долготой гласных изрекла – Kakoi tolstyi kot…
27 раз я сдавала ей одно из фонетических упражнений. Удивительно, но после каждой очередной неудачи не было ни огорчения, ни обиды. Возникала спортивная злость – да неужто я, выпускница самой Александры Николаевны Марычевой, не гожусь даже на то, чтобы справиться с этим упражнением? Ну я ему еще покажу… Зато с какой гордостью, в 28 (!!!) раз я произнесла эти звуки так, как надо. Если я говорю с приемлемым произношением и интонацией – это ее заслуга.
Элеонора Андреевна дала нам и первые уроки, как сейчас модно говорить, межкультурной коммуникации. В Санкт-Петербурге она некоторое время работала переводчицей с интуристами и теперь делилась с нами своими наблюдениями. Как я сейчас понимаю, Элеонора Андреевна давала нам не только уроки ОИЯ, но и уроки терпимости, вежливости, такта, manners.
Элеонора Андреевна была для нас не только преподавателем ОИЯ. Это был Куратор, я не случайно пишу это слово с большой буквы. Она знала все жизненные обстоятельства каждого из нас. Наши студенты в общежитии знали, что она обязательно навестит их, и вместе с ними пойдет хоть к коменданту, хоть к ректору, но их проблема будет решена. Это было благословенное время, когда после занятий нас не гнали из аудиторий, так как занимались тогда в одну смену, и мы с удовольствием вместе готовили номера для студвесны, для английского клуба, да и просто для очередного Нового года, чтобы в группе встретить его всем вместе. Если бы не она, наша группа истинно английских индивидуалистов-одиночек, наверное, так бы и осталась разрозненной.
Конечно, такой человек имеет одну уязвимую точку – сердце. Это сердце болело за весь факультет, за каждого из нас. Однажды оно не выдержало. Мне очень горько это говорить, но так случилось, что мы узнали о ее смерти слишком поздно. Мы даже не смогли прийти проводить ее… Чувство вины останется со мной навсегда. Но, входя в класс первого сентября, я всегда буду вспоминать ее Good morning с характерным clipped accent, ее по-английски легкую улыбку… Учебный год начинается.
И.В.Драбкина, к.ф.н.